Иоанна Хмелевская - За семью печатями [Миллион в портфеле]
За дверью послышался пронзительный бодрый голосок Агатки:
— Мамуля говорит, что завтрак готов, а потом не будет, так что поспеши! Эй, Тадик! Я же слышу — ты проснулся! Так не копайся!
— Уже иду! — откликнулся Тадеуш, тоже постаравшись, чтобы голос прозвучал бодро. — Минутку, только оденусь!
Натянуть джинсы и футболку не составляло проблемы, проблемой был портфель. Судя по звукам, девчонка торчала под дверью, настырно выжидая возможности проникнуть в комнату. Ну и язва! Невольно припомнились слова её брата, сравнившего сестру с клещом и чирьем на заднице. Ничего путного не приходило в голову, а ведь говорят — утро вечера мудрёнее. Вот разве что воспользоваться одной из собственных сумок? Не раздумывая долго, Тадик вытряхнул из сумки оставшиеся книжки, сунул портфель, затянул замок-молнию и мощным ударом правой отправил под диван.
Завтрак, как и вообще вся еда в этом доме, оказался отличным. Немного успокоившись и обретя способность хладнокровно обдумать создавшуюся ситуацию, Тадеуш решил рискнуть. Комнату он запрет, впрочем, таково категорическое требование хозяйки. Значит, дети туда не проникнут, а сама хозяйка без причины заходить не станет, это уже известно. Пронырливая Агатка не сумеет отпереть дверь, Стась наверняка дождётся обещанного старшим братом случая, вон как заговорщицки подмигивает! Эльжбете позвонит, договорятся, во сколько они с отцом придут, а сам он сумеет отпроситься с работы. Сегодня, впрочем, и отпрашиваться не надо, сегодня он сам себе хозяин, ведь предстоит авторский надзор на другом конце города, вот он и отправится туда, а сколько времени займёт проверка, ни одно начальство не в состоянии определить.
Как и предполагал, с работы сумел позвонить Эльжбете.
— Тадик! — вскричала девушка, услышав в трубке знакомый голос. — Совести у тебя нет! Я тут уже несколько часов с телефона глаз не свожу, а ты только сейчас соизволил!.. Ну, что?!
— Нашёл, — поспешил успокоить девушку Тадеуш. — Есть портфель!
Похоже, Эльжбета была так ошарашена этой новостью, что даже ахнуть не смогла. Давая ей время прийти в себя, парень затараторил:
— Раньше не мог позвонить, потом расскажу.
Вечер выдался — не приведи господь, а уж ночь… А звонить оттуда нет никакой возможности, придётся сотовый купить, без него не обойдёшься. Надо бы какой-нибудь условный код разработать, вся семейка глаз с меня не спускает, а там всего один аппарат…
От злости к Эльжбете вернулся голос.
— Кончай болтать. Где?!
— Представляешь, где и думали. И содержимое в порядке, не беспокойся. Но возникли проблемы…
— Минутку! — слабым голосом попросила девушка. — Дай дух перевести… Папа!!!
В левом ухе так загудело, что оно перестало слышать, пришлось трубку приложить к правому. И все равно держать на расстоянии. Эльжбета кричала:
— Нашёлся! Слышишь? Твой портфель нашёлся!
Тадик его нашёл! В шкафу, как ты и предполагал!
Тадик, и что дальше? Где он сейчас? У тебя с собой? Приезжай немедленно и привози его!
— Все не так! — быстро вставил Тадеуш, стараясь перекричать Эльжбету. — Помолчи и слушай!
Все не так!
— Все?! — ужаснулась девушка. — Нет, я помру!
— Расслабься! И слушай. Портфель найден, и в нем то, что положено. Но приехать и привезти я не могу, наоборот, тебе надо срочно ехать туда. Сама придумай причину, сойдёт любая, лучше всего поезжай с отцом. Я раньше часа не выберусь, но можете делать вид, что ждёте меня, и твёрдо сидите в доме!
Портфель остался там, в моей комнате, ну, в отцовском кабинете, я запер его на ключ, но бережёного…
— Не понимаю…
— Потом объясню, а сейчас вам придётся проследить за всеми. Доходит? Чтобы никто из них не сунулся в кабинет! Особенно дети! Мегера по доброй воле не сунется, но кто знает… На работу ей к двум, а до тех пор постерегите! Я не могу сейчас!
Положив трубку, Эльжбета помертвевшими губами вымолвила:
— И Клепа… с утра туда помчался, Тадик ещё не знает. Вот этот деньги нюхом почует, мигом найдёт, мы и чихнуть не успеем. Пап, собирайся, немедленно едем! Сейчас Кристине позвоню!
Теперь запсиховали все трое. Хенрик Карпинский пришёл почти в такое же волнение, как в достопамятный день, когда сообщник вручил ему портфель с сокровищами. Кристина на работе ни о чем другом не могла думать и приняла к изданию произведение смертельно изумлённого дебютанта, уже несколько лет безуспешно пытающегося всучить его любому издательству.
Хенрик Карпинский с дочкой уже через полчаса были в доме Хлюпов. Пани Богуся встретила их весьма странно…
* * *Вынужденный на какое-то время отложить знакомство с рыболовными богатствами отца, Стась не мог утерпеть, чтобы не поделиться с приятелем хотя бы своими большими надеждами, и сразу после завтрака умчался. Воспользовавшись отсутствием брата, Агатка беспрепятственно занялась своим любимым делом — ябедничанием.
— Мамуля, а у Тадика и в самом деле полотенце зеленого цвета, сама видела, он в ванной повесил.
А ещё в пылесосе оказалась куча перьев и галстук пана Хенрика. Сама видела.
Пани Богуся мыла посуду после завтрака, вполуха слушая доченьку. Информация о зеленом полотенце не слишком её заинтересовала, его дело, с таким же успехом мог вытираться хоть фиолетовым, хоть в серп и молот по красному полю. А вот галстук Карпинского…
— Ты уверена, он был в пылесосе? — переспросила она.
— В пылесосе, сама видела!
— Как же он мог туда попасть?
— А его засосало, когда они пылесосили, чтобы все перья подобрать. Знаешь, сколько перьев напылесосили? Целый пылесос битком был набит!
— Ты что, сама видела? — никак не могла поверить мать.
— Сама, конечно. Собственными глазами! Говорю тебе — вот та-а-акие перья, огромадные…
Пани Богуслава задумалась.
— Интересно, интересно…
Вдохновлённая успехом, девчонка продолжала:
— А Тадик очень поздно не спал, у него свет горел, в щель под дверью видно было. А Стась ночью в туалет ходил, никогда не ходит, а тут ходил!
— Точно, в туалет?
— Сама слышала. А потом сразу к себе вернулся, тоже слышала. Но сколько раз ходил — не знаю, я только один раз слышала, потом заснула.
Уже и одного раза матери было достаточно. С рождения её сынок отличался просто каменным сном и, завалившись с вечера, спокойно спал всю ночь.
Значит, на этот раз должно было произойти что-то из ряда вон…
— Вы что на ужин ели? — поинтересовалась мать.
— Да ничего особенного, — удивилась дочь. — Котлеты, что от обеда остались, ты же сама велела.
И шарлотку доели.
— А больше ничего? Знаю я вас, небось каких-нибудь ягод с куста нахватались.
Смешно! Стали бы они эту кислятину рвать, когда Эльжбетка принесла им самое лучшее мороженое «Манхэттен». Да матери не обязательно об этом знать. Во-первых, от «Манхэттена» ещё никто не умирал, а во-вторых, она чётко спросила: «Что ели на ужин?» А с мороженым они ещё до ужина управились. Однако лучше уйти от опасной темы. И дочка вернула маму к нужной:
— Мамуля, а эти перья в пылесосе были во-от такие большие… И мешочек был битком набит, просто утрамбован!
Пани Богуслава наконец задумалась над этим феноменом. С чего вдруг битком набит, если она сама видела — пуха и пера в каморке было всего ничего.
Откуда там взялись большие перья, ведь летало совсем немного пуха? Может, как раз галстук Карпинского забил пылесос? Ох, работнички… А все же надо проверить…
Бросив домашние дела, пани Богуслава, нахмурившись, поднялась к чулану с пером. Все такая же нахмуренная, внимательно оглядела подготовленный скелет будущей дверцы, сложенные горкой новые петли — не слишком ли их много? Вот ещё какие-то деревянные детали, наверняка для тех же целей в ход пойдут. Затем отогнула древесностружечную плиту, по-прежнему закрывающую каморку, и заглянула внутрь.
Вроде бы все в порядке. Один бумажный пакет, самый продранный, переложен в старую наволочку, остальные стоят смирно по стенке, не продранные, видно же. Но ветхие, не мешало бы все переложить в наволочки, старых наволочек у неё набралось достаточно, все равно девать некуда. Вот только надо, чтобы кто-нибудь ей помог. А эти то ходят, ходят, тут же, когда нужно, как назло, никого нет.
— А Тадик все не спал и не спал, — ябедничала Агатка, — я как ни проснусь, погляжу — а у него свет горит. А ещё вчера, когда они здесь дверцу делали, так пан Хенрик вдруг ни с того ни с сего бросился на Эльжбетку, и на Тадика тоже, и принялся их обнимать и целовать, словно год не видел.
Ни с того ни с сего!
* * *Спускающаяся по лестнице хозяйка вдруг просто физически ощутила, что избыток информации давит на неё, к земле пригибает, теперь она не сможет спокойно жить. В её доме явно происходит нечто такое, за чем она не проследила, что избежало её контроля, и, пока не поздно, надо вмешаться. Ну, с Тадиком справиться не трудно, парня она в два счета приструнит. Нечего почём зря транжирить электроэнергию, за неё ведь деньги плачены. Карпинский имеет право обнимать Эльжбету, в конце концов, она его дочь, но вот так, ни с того ни с сего?.. И столько пера в пылесосе… Откуда они столько набрали? И вообще, что происходит? Почему они изо дня в день таскаются в её дом? Сказали — по доброте душевной решили ей помочь, так какой же дурак в это поверит? Чтобы человек человеку так просто стал вдруг помогать, ничего не получая взамен? Подозрительно и ненормально. Наверняка она чего-то недоглядела, проморгала, теперь вот ломай голову. Да, кстати о голове, если она у Хенрика повредилась в автокатастрофе, тогда, может, сдуру и стал ей помогать, без всякой задней мысли. С идиота станется. Вообразил, что Северин умер по его вине, и теперь совесть замучила. И баб своих заставляет, они небось боятся прекословить ненормальному. А от посторонних пытаются скрыть, что Хенрик спятил…
